«Лента.ру» продолжает цикл публикаций об истории психиатрии и о том, как в разные годы она помогала церкви, обществу и государству бороться с нежелательными элементами. В предыдущей статье мы рассказывали, как в СССР людей могли под надуманным предлогом насильно отправить в дурдом и придумать им диагноз. Между тем практика карательной психиатрии возрождается в современной России — об этом наглядно свидетельствуют истории героев этой статьи. Принудительную психиатрическую экспертизу порой используют сотрудники правоохранительных органов, когда им не удается «по-хорошему» договориться с неудобным человеком. Как и в советские времена, отправка такого правдолюба в психбольницу становится наиболее простым решением проблемы. О том, как в новой России возрождают старые советские практики борьбы с неугодными, — в материале «Ленты.ру».
Предупреждение:
Несмотря на очевидные признаки, указывающие на ошибочность и предвзятость диагноза, герой данной статьи, согласно заключению врачебной комиссии, страдает шизотипическим расстройством личности. Во избежание обвинений в клевете и судебных издержек «Лента.ру» изменила имена людей, причастных к этому делу.
Слишком активный гражданин
28-летний Максим Соколов из станицы Старощербиновская (Краснодарский край) уверен: он стал жертвой карательной психиатрии. Согласно заключению экспертов-психиатров, Соколов страдает шизотипическим расстройством личности, представляет общественную опасность и не способен адекватно понимать все, что с ним происходит. Впрочем, аргументы врачей в пользу поставленного диагноза порой вызывают удивление:
«[Соколов] всегда был максималистом, правдоискателем (…). Не устраивающие его факты и рекомендации подвергал критике и осуждению. В течение последних лет неоднократно обращался в МВД, сообщая про различные нарушения со стороны граждан и о бездействии должностных лиц правоохранительных органов».
Именно активная гражданская позиция Соколова и стала его главной бедой. А началось все в 2011 году, когда у молодого человека случился сердечный приступ — крепким здоровьем он похвастаться не мог. Прибывшие на вызов медики диагностировали у Соколова тахикардию, но для подтверждения диагноза врачам понадобилась электрокардиограмма. Вот только аппарата в арсенале местной скорой не оказалось. Фельдшеры лишь разводили руками: деньги выделялись, а аппаратов нет.
Вскоре у Максима повторился приступ — и тогда, вновь не получив необходимого обследования, он впервые в жизни написал обращение в прокуратуру с просьбой разобраться, почему на станции скорой помощи нет аппаратов, которые должны быть по закону. На первое обращение никакой реакции не последовало, но Максима это не остановило.
Соколов изучил, как устроены органы государственной власти: кто за кем присматривает, кто кого контролирует и как устроен порядок работы с обращениями граждан. Он продолжал писать и в 2013 году на всех станичных скорых появились кардиограф и другое необходимое оборудование. С того момента среди станичников за Соколовым закрепилась репутация парня, которому «больше всех надо».
В то время в прокуратуре Щербиновского района работал Максим Сергеев. Он как-то сказал, что я все делаю правильно и обращаю внимание органов государственной власти на те проблемы, которые требуют решения. Причем, по словам Сергеева, я не строчил абстрактные письма про плохую жизнь, а писал конкретно, что и где не так
Максим СоколовЖитель станицы Старощербиновская (Краснодарский край)
По совету Сергеева Соколов дистанционно получил юридическое образование по специальности «Уголовное право». В дальнейшем, как вспоминает активист, он сумел добиться решения многих вопросов: ремонта дорог и тротуаров, обрезки веток, закрывающих дорожные знаки, обустройство уличного освещения. Во многом благодаря жалобам Соколова прокуроры выносили предписания нерадивым чиновникам.
Станица Старощербиновская (Краснодарский край)
Максим фактически стал ревизором станицы Старощербиновской — но после 2016 года решать ее проблемы Соколову становилось все сложнее. Теперь все чаще местные чиновники вяло реагировали на его жалобы — а потому активисту приходилось писать в районные и краевые органы власти, а порой и в администрацию президента. По словам Соколова, позже именно его обращения в высокие инстанции «станут аргументами в пользу [его] психического заболевания и доказательства того, что [он] опасен для общества».
«Мне пообещали запретить мониторить интернет»
В 2017 году в группе «Подслушано в Щербиновском районе» в одной из соцсетей появился пост: местные подростки рассказывали, что в парке их домогался неизвестный. Затем появился еще один — аналогичный.
Увидев посты, Соколов подготовил очередное заявление в правоохранительные органы: в нем он просил обратить внимание на информацию о педофиле и усилить охрану парка. А через некоторое время в злополучном парке произошел новый инцидент: подростки устроили массовую драку. Один из ее участников погиб, а его сверстник оказался в СИЗО по обвинению в убийстве.
Я считал, что силовиков нужно было привлечь к ответственности за то, что они не охраняли парк. Написал об этом в группе — и вскоре получил сообщение: «ты — следующий». Я сообщил об этом в полицию, но никакого ответа не получил
Максим СоколовЖитель станицы Старощербиновская (Краснодарский край)
Через некоторое время в группе «Подслушано в Щербиновском районе» кто-то стал выкладывать детскую порнографию, что не осталось без внимания Соколова. Он сообщил об этом в местное управление Следственного комитета России (СКР), а потом лично пришел на прием к следователю Дмитрию Борисову, на которого было расписано дело.
Он [Борисов] вдруг стал мне угрожать обвинениями в распространении детской порнографии. Логика простая: раз я заметил и сообщил, значит, я же и распространил. Он тогда пообещал, что запретит мне мониторить интернет. Я был удивлен тем, что следователь защищает распространителей порнографии
Максим СоколовЖитель станицы Старощербиновская (Краснодарский край)
После этого странного разговора Соколов стал подозревать, что сам следователь может быть как-то связан с публикациями порнографии в соцсетях. Он направил письма руководителям силовых ведомств как регионального, так и федерального уровня, в которых попросил проверить следователя Борисова на связь с публикациями в сети, и рассказал о его поведении и угрозах.
Грамотно составленные письма сработали: вскоре в станицу приехал представитель руководства краевого управления СКР. Он встретился с Максимом Соколовым — и устроил разнос подчиненным из межрайонного следственного управления, где работал Дмитрий Борисов. Казалось, теперь активист мог вздохнуть спокойно, но вышло совсем наоборот.
«Он кричал, что меня пора отправить в дурдом»
В начале марта 2018 года в дом Максима Соколова постучались люди, которые представились сотрудниками компании-провайдера. Свое появление они объяснили необходимостью проверки телефонной линии. Сотрудники зашли в дом, выложили бланки актов, а потом неожиданно попросили логин и пароль от компьютера. Но Соколов отказал, отметив, что проверка телефонной линии и их просьба никак не связаны.
Те настаивали: мол, компьютер тоже нужно проверить. Но Соколов ответил, что проверка компьютера вне их юрисдикции.
