Американский антрополог Саша Ньюэлл приехал в Кот-д’Ивуар изучать особенности местной религии и в первый же день оказался втянут в цепочку замысловатых афер. Он был готов к обману, но не ожидал, что станет одновременно соучастником, жертвой и орудием преступления. Хуже того, было решительно непонятно, где заканчивается ложь и начинается реальность. И не только ему: по-видимому, ответа на этот вопрос не знали даже сами мошенники. «Лента.ру» разобралась в этой истории.
Несколько десятилетий подряд Кот-д’Ивуар считался самой современной, процветающей и стабильной страной на западе Африки. Проблемы появились в 1980-е после падения цен на кофе и какао — главный экспорт страны. Начались лихие девяностые: небывалая свобода слова, либерализация, многопартийность — и в то же время разруха, всплеск преступности и 80-процентная безработица. Целое поколение обнаружило, что вместо непыльной работы в офисе его ждут бедность и трущобы.
В начале 2000-х антрополог Саша Ньюэлл побывал в главном ивуарском мегаполисе — Абиджане, а затем описал сложившуюся там уникальную культуру в книге «Блеф современности». За годы кризиса воровская феня, еще недавно знакомая только преступникам, превратилась в главный городской язык, которым не гнушались даже транснациональные корпорации вроде Coca-Cola. Трудились преимущественно женщины и приезжие. Молодые мужчины считали обычную работу ниже своего достоинства и предпочитали зарабатывать не вполне легальными способами, которые на местном диалекте именовались словечком bizness.
Ресторан в Абиджане 1/2
Bizness честным не бывает. Почти все промышляли мелким воровством, сбытом краденого и мошенническими комбинациями остап-бендеровского толка. Одни пытались вклиниться в чужие криминальные сделки, надеясь, что им тоже перепадет, другие ловили их с поличным и требовали взятки, третьи делали фальшивые документы или торговали чужим имуществом без ведома владельцев. Улицы пестрели ларьками, предлагающими звонить по ворованным мобильным телефонам, а на домах красовались надписи «не продается», призванные отвадить ложных риелторов.
Главным качеством цивилизованного человека абиджанцы считали умение блефовать, честность же, с их точки зрения, выдавала отсталость и несовременность. В лжи или воровстве, по их мнению, не было ничего предосудительного. Куда зазорнее в этой среде считалось попадаться на чужие уловки. Обманывать и красть друг у друга могли даже знакомые, любовники и родственники. В статье «Этнография в игре в наперстки» Ньюэлл упоминает своего абиджанского знакомого, который стал жертвой родного брата: тот похитил все его сбережения, однако они продолжали общаться, как ни в чем не бывало. На что обижаться? Сам виноват.
После удачной аферы воры шли праздновать в уличный бар — и там разворачивалось целое представление. Каждый был готов потратить всю добычу и даже больше, чтобы продемонстрировать свое богатство и успешность. Репутация, заработанная таким образом, для них была важнее денег, от которых в Абиджане одни хлопоты.
