На Берлинском фестивале показали два самых ожидаемых фильма основного конкурса: это «Дау. Наташа», одна из серий монструозного мультимедиа-проекта Ильи Хржановского, уже попавшая под запрет Минкульта, и «Дни» Цай Минляна, первая за несколько лет игровая работа тайваньского классика.
1950-е, буфет на территории секретного советского НИИ. Ученые в белых халатах и присматривающие за ними служивые с синими погонами органов госбезопасности на плечах жуют кашу с рыбой, какой-то бородач требует сливочного масла, кто-то откупоривает шампанское. Чей-то ребенок выпрашивает апельсин у буфетчицы. Буфетчица, женщина средних лет по имени Наташа (Наталья Бережная), карапузу не откажет — как вскоре не откажет и французскому астрофизику Люку Биже (Люк Биже), когда на пьянке в честь успешного эксперимента тот в промежутках между коньяком и водкой начнет за ней активно ухаживать, полагаясь на корявый перевод наташиной помощницы по буфету Оли (Ольга Шкабарня). Ночь плотской любви не пройдет, впрочем, для Наташи без последствий — ее вызовут в местный отдел КГБ, где велеречивый следователь (покойный службист Владимир Ажиппо) сначала нальет буфетчице коньяка, а затем попытается ее изнасиловать с помощью пустой бутылки. Убеждать дальше женщину не придется — и из простой буфетчицы она превратится в осведомительницу. Более того, даже поцелует своего мучителя на прощание.
Гигантский — больше десяти лет работы, 700 часов отснятого материала, 16 смонтированных из него в настоящий момент фильмов (плюс три сериала), десятки разнообразных дополнительных мультимедийных активностей от инсталляций до перформансов и десятки же публичных скандалов, связанных с далекими, судя по всему, от нормальных представлений об этике и морали режиссерскими методами, — проект Ильи Хржановского «Дау», кажется, самой своей природой сопротивляется тому, чтобы его можно было полноценно оценивать и осмыслять. Но отобрав один из самых скандальных фильмов «Дау» — «Наташу», которому еще в декабре российский Минкульт, усмотрев в нем порнографию, отказался выдавать прокатное удостоверение — в основной конкурс, Берлинале тем самым в определенной степени освободил конкретно эту картину от мегаломанского и монструозного контекста, легитимизируя ее как самостоятельное, а значит, и вполне подлежащее критике произведение.
1/3
Что ж, даже если не заниматься интеррогацией специфических творческих методов Хржановского (главный из которых заключается в наблюдении за поведением пьяных актеров-непрофессионалов перед камерой) — то есть не вестись на провокацию режиссера, который бы, наверное, и рад загнать зрителя в позицию не только жертвы, но и следователя — приходится признать, что после всего многолетнего хайпа «Дау. Наташа» представляет собой опыт несколько разочаровывающий. Первой в глаза здесь бросается вполне старомодная конвенциональность постановки (к слову, соавтором «Наташи» значится также монтировавшая ее Екатерина Эртель) — ни в мизансценах, ни в работе камеры, ни в монтаже, а самое главное, ни в работе со структурой и формой здесь нет решительным образом ничего революционного. Непрофессиональность же актеров и вовсе придает этой картине странный оттенок реконструкторства — ровно того шарлатанского толка, который проповедует организация под названием РВИО.
Да, конечно, реконструкция печальных, наполненных бесконечными возлияниями, тошнотой, оскорблениями, грошевыми откровениями, истериками и драками — и иногда мечтами и фантазмами любви — будней случайных прохожих на дороге большой советской истории, наверное, амбициознее по своей природе, чем реконструкция Бородинской битвы. Особо впечатлительные и неопытные зрители, наверное, даже вынесут из «Дау. Наташи» какие-нибудь новые знания о механике бытового тоталитаризма и стокгольмском синдроме. Главная проблема фильма, впрочем, заключается в том, что эти крупицы эмоций и смыслов будут выданы под четким, неусыпным, диктаторским почти контролем Хржановского — который все заложенные в фильм идеи иллюстрирует на экране в такой лобовой, настойчивой и полагающейся на самоповторы и натурализм форме, что никакого пространства для воображения, размышления, додумывания для аудитории уже не достается.
